Ньон, поняв, что сейчас хозяин будет ухаживать за его лицом, восхищенно распахнул глаза. Зачарованный, он шагнул навстречу Лютеру, после чего бухнулся на колени, чтобы господину было удобнее приводить его в порядок.
Ньен отжал у румяных поваров галлон розового питья и медленно развернулся к Джиму, уперев в него спокойный, оценивающий взгляд. Намечалось убийство – это хорошо.
Кажется, лидер секты хотел застрелиться, но это не имело особого значения. Значение имели только слова хозяина, а тот ясно дал понять, что Джонсу нужно помочь умереть, а уж каким способом – дело десятое.
Периферийным зрением кот отметил, что сейчас Лютер был занят: он увлеченно пытался оттереть обувной крем от лица русского. Это надолго: Ньен очень постарался, когда наносил импровизированный грим на сородича.
Немигающие глаза холодно рассматривали Джима, а пальцы в это время незаметно вытаскивали из недр кота нож. Ньен слегка ссутулился и одновременно с тем подобрался: действовать следовало быстро, но аккуратно, чтобы жертва раньше времени не догадалась, что застрелиться у нее не получится.
Короткое, едва уловимое движение, и вот уже горло Джонса перерезано от уха до уха. Из глубокой раны полилась кровь. Ньен, удовлетворенно вытирал нож об одежду одного из умирающих сектантов.
Кто-то из опоенной кул-эйдом публики, натолкнулся на большую металлическую цистерну и опрокинул ее. Запахло бензином.
Поняв, что дело приобретает нехороший оборот, Ньен схватил отчаянно извивающегося Рэндалла и закинул себе на плечо.
Пора было валить, да поскорее. Кот бросил короткий взгляд на Ньона. Хозяин упорно пытался отчистить его блэк-фейс, но результат был неутешительным. В черном креме теперь было всё: белые пальцы Лютера, лацканы его рубашки и даже его щека – видимо фон Айвори в пылу умывания случайно коснулся своего лица и тоже перепачкался.
- Сэр, поспешим.
Ньен схватил русского кота за запястье и поволок к выходу. Лютер хмурился, слегка раздосадованный тем, что не сумел отмыть кота прямо здесь и сейчас. Ньон, что выглядел совершенно обалдевшим от счастья, громко мурлыкал, смотря перед собой абсолютно пустыми глазами.
Когда семья перешагнула границу лагеря, Ньен на секунду обернулся. Пролившийся бензин кто-то поджег, пламя охватило несколько шатров. Единорог на праздничном плакате почернел от копоти, а из его глаз сыпались искры. Что-то громыхало и взрывалось. Несколько сектантов, что не желали припасть к розовой амброзии, бегали кругами и размахивая руками, а за ними с прикладами и спринцовками, гонялись охранники. Все участники это веселого забега сталкивались лбами и забавно валились на землю, после чего часть из них вскакивала и все начиналось сначала.
Один из ребят, что был прибит к приветственному кресту у входа, частично отвалился и теперь висел вверх тормашками. Второй подозрительно затих и посинел.
Ньен подумал, что в чем-то Джим был прав. Сегодня на «Планете Иисуса» действительно наступил Апокалипсис.