Ньен оказался зажатым в крепких руках хозяина. Чудесные перья порхнули прямо коту в лицо. Какая удача. Ньен высунул язык и принялся методично, сосредоточенно лизать и отжевывать роскошный воротник розового халата. Это занятие подействовало на коточела странным образом: он сосредоточился на своем деле и, кажется, забыл обо всем остальном, что его окружало. Перья забились глубоко в глотку, пришлось коротко, сухо откашляться, чтобы возобновить работу. За вспышкой охотничьей агрессии, хищным катарсисом, пришло заторможенное умиротворение, добыча оказалась как раз у него во рту. Скорее обсасывать воздушный триумф!
Ньен тряхнул головой, чудесный пудровый мир птичьего пуха внезапно стал отдаляться: это хозяин подпихивал кота к креслу. От удивления, что было вызвано возвращением в реальность, у Ньена медленно отвисла нижняя челюсть. До слуха, а потом и до сознания стали доноситься укоряющие слова Лютера. Хозяин был недоволен. Уже который раз за день.
Ньен медленно поднял на Господина абсолютно пустые глаза и закрыт рот. Кончик языка оказался прикушен.
- М?.. - "успокоиться?", так он, вроде бы, уже спокоен... Рывок, и кот оказался в кресле, широкие ремни зафиксировали его положение. К ремням Ньен был привычен: иногда ему случалось ходить во сне, в непреодолимом стремлении калечить все живое. Чтобы снизить урон, наносимый котом, ему на шею надели бубенчик, а по ночам стали привязывать к постели.
"Зависимость? При чем здесь это?"  - взгляд Ньена выражал смесь обиды и непонимания. Хозяин же сам надел эти соблазнительные перья? Разве Ньен в чем-то виноват? Это как если бы его осудили за нападение на плюшевую кошку в короткой юбке: она же сама виновата! Сама так оделась и спровоцировала!
Ньен снова закашлялся, на этот раз долго и глубоко. Раздался низкий влажный звук, вызывающий мысли о канализационном засоре: кота стошнило.  Теперь он сидел в экзекуционном кресле и удивленно смотрел на Лютера снизу вверх, бестолково приоткрыв рот. С подбородка грустно капала розоватая пена, а к языку прилипло слипшееся перламутровое перышко.

Ньен следил за передвижениями хозяина и сменой его образа. Как-то незаметно Лютер трансформировался из летящей звезды Голливуда в опытного мастера пыточных дел. Это вселяло смутную тревогу. Кот плохо помнил, что именно сделал не так, но догадывался, что его поступок вызвал неудовольствие Господина. Взгляд Ньена цепко перемещался с предмета на предмет: Платяной Шкаф, кровать, халат на ней. Точно. Лютер в струящемся розовом халате, кокетливо покачивающиеся перья, а потом все окутал пушистый и нежный перламутровый туман. Кажется, Ньен здорово влип. Во всяком случае, костюм Лютера и выражение его лица - или полное его отсутствие - говорили именно об этом. Ньену стало очень грустно. Курить нельзя, одежду убивать нельзя, а теперь его еще оставили без пиццы. Образ мисочки "NYEN", до краев заполненной тошнотворными лечебными леденцами, становился все отчетливее.
Он открыл рот и издал протяжный, тоскливый звук, что рвался из самых недр его измученной отлучением от халата, сигарет и благосклонности, души:
- Моу-воу-ооу! - он вдохнул поглубже, собираясь пойти на второй заход - ...ооооу!.. - унылое нытье неожиданно прервалось. Кот громко икнул, после чего сплюнул с нижней губы очередное несчастное перышко.
Руки Лютера, тем временем, приводили тошного кота в порядок. Сообщение о том, что бритва острая, таило в себе угрозу. Помимо очевидной - острота инструмента - было что-то ещё. Что-то такое, на что намекал голос Господина Лютера.
- Да, сэр. - Ньен быстро облизнулся - Я Вас понял. - в содранной после перьевого перекуса глотке, зарождался спазм - Я все сделаю так, как Вы прикажете. - горло кота рефлекторно дернулось при попытке сглотнуть.

"Зоопсихолог" звучало страшно. Хуже только "ветеринарный врач". Ньен испугался, притих и теперь молча наблюдал за хозяином. Посмотреть было на что: Лютер двигался красиво и плавно, ему явно нравился процесс винтажного опасного бритья. Кажется, Господин внимательно контролировал происходящее и следил за тем, чтобы Ньен все хорошо видел. И Ньен видел.
- Да, сэр. Красивая. - красивая бритва, холодно отразив расширившиеся зрачки кота, неожиданно изменила свою траекторию: это Лютер, одетый в жуткий кожаный фартук и пугающие перчатки профессионального кожевника, решил, что у них недостаточно "гостеприимно". Даже странно, почему бы?
Заиграл Глен Миллер. Ньен тяжело выдохнул, случайно сдув несколько пышных мыльных шариков со своего подбородка. Танцевальные ретро-мелодии - это совсем не то, что ему хотелось бы сейчас слышать. Да и вообще когда-либо. Кошачья грудь снова медленно поднялась в печальном вздохе. Почему-то, возможно, из-за наряда хозяина, а может быть, виной тому были толстые ремни на конечностях, Ньен чувствовал себя так, словно оказался в психиатрической лечебнице середины прошлого века. И сейчас его ждет лоботомия. Господин оказался прав: оркестр Глена Миллера создал  н у ж н о е  настроение.
От напряжения Ньен зажмурился, прижал уши и кажется, даже попытался втянуть голову в плечи. Он доверял Лютеру, но сегодня кот столько раз его подводил... Олень на дороге, запрещенная сигарета утром, и вот теперь еще эти роковые перья. Неудивительно, если Господин захочет его наказать.  Например, оставить кота без ужина, а к столу вечером подать карамелизированные кошачьи щечки. 
Ледяное прикосновение бритвы заставило его коротко дернуться.
Несколько долгих секунд спустя, Ньен тихо, неуверенно замурлыкал.

- Да, Господин. Я буду умницей. - Ньен говорил едва слышно, одними губами, которые пересохли от нервного напряжения и теперь прилипали друг к другу.
- Я все исправлю. - красивая длинная рука хозяина приласкала ухо. Стало хорошо. Ньен замурлыкал громче: груминг, Лютер. Кот понемногу расслаблялся, он физически ощущал заботу хозяина.
Чертов розовый халат. Ньену было тошно смотреть на него. Он чувствовал себя так, словно накануне вечером подцепил в баре симпатичную девушку, а проснувшись утром с ней в постели, обнаружил, что это был переодетый мужик. И тянет поскорее свалить - очень осторожно - чтобы случайно лишний раз на него не смотреть. Ведь если посмотришь, то
мужик обязательно пошлет воздушный поцелуй пухлыми губками, игриво подкрашенными розовой помадой.  Скорее сбежать и забыть этот наркотический кошмар. 
Зачем он все это сделал и как теперь разбираться с ужасными розовыми последствиями? Ньен явственно ощутил во рту привкус мокрых перьев. Его замутило. Глупый, безвольный поступок. Животное безобразное.
Жемчужный пуховой угар позади, время брать на себя ответственность за содеянное. Преступление и наказание. Почти как в этой плаксивой русской книжке. Хорошо, что всего этого не видел Нион. И Рэндал. Вот уж кто наверняка смог бы смешно прокомментировать случившееся.
Ньен посмотрел на себя в зеркало. От заботливых прикосновений Лютера лицо кота похорошело и даже немного помолодело. Исчезла бандитская щетина, появился свежий румянец.
- Спасибо, сэр. У Вас талант.

- Это так. Еще у Вас прекрасный голос, сэр. Я был бы счастлив услышать эти стихи в Вашем исполнении.  - Ньен бережно, словно это была его партнерша на выпускном балу, обнял халат и укутал его в свою куртку цвета хаки. Чехла для одежды у него не было. Он выполнит приказ хозяина. Выполнит идеально, он больше не станет огорчать Господина Лютера, ведь хозяин так сильно из-за него, Ньена, переживает. Нельзя заставлять Лютера волноваться, у него такая тонкая, поэтическая натура, и даже этот халат... Нежное газовое облако. Кот отвернул куртку и зарылся лицом в жемчужную ткань. Стоп. Его снова затягивало в розовый лабиринт запретных удовольствий. Больше он себе этого не позволит.
Когти кота нервно и ритмично постукивали по спинке кровати Господина. Ньен не замечал этого.
Он все выполнит хорошо. Только прежде ему необходимо успокоиться. Хозяин запретил курить табак. Про остальное речи не шло. Следовало найти Ниона. Тот, хотя и был в завязке, наверняка имел тайник с запасами. Ньен знал об этом, несколько раз он наталкивался на аккуратно спрятанные по Дому косяки. У тех, кто в завязал, всегда есть чем поживиться. Иначе не бывает.
---
Ньен неотвратимо, жестко прижал Ниона спиной к стене и, наклонившись вплотную к уху кота, тихо, угрожающе, приказал:
- Трава. - в ответ с губ Ниона не сорвалось ни звука. Его круглые, широко поставленные глаза помутнели, он начал проваливаться куда-то вглубь себя. Ньен уже не раз наблюдал у Ниона такую реакцию на насилие. Сталкиваясь с жестокостью по отношению к себе, Нион отчаянно тормозил, безнадежно уходя в какой-то свой русский депрессивный мир, наполненный чахоткой, сквозняками и страданием. Так он боролся с переживаемыми унижением и болью.  Подчас это было удобно, это безответное поведение делало Ниона полезным для некоторых вещей, но явно не сейчас.
Ньен начинал злиться. Ему ужасно захотелось как следует приложить коточела затылком о стену, затем вырвать ему усы, а возможно, и реснички, но по опыту кот знал, что это бесполезно.  Следовало действовать иначе. Он прикрыл глаза, мысленно считая от десяти к одному, склонился к другому уху кота и едва слышно прошептал:
- Помоги мне. Пожалуйста.  - Ньен отстранился, внимательно следя за глазами Ниона. Он чувствовал себя так, словно отправил последние монеты в игровой автомат и ждал, что экран покажет три одинаковых картинки, символизирующих выигрыш.
...you win.
Взгляд Ниона приобрел осмысленность:
- Я могу тебе помочь. - он медленно качнул гововой в знак согласия. Ньен отстранился, позволяя первому коту проводить его к искомому косяку.
---
Красивый халат Господина ехал в химчистку, находясь в полной цветовой гармонии с доставщиком. Белки кота имели тот же пудровый оттенок, что и поруганные перышки на воротнике.   
Обратно Ньен возвращался в приподнятом расположении духа: он закончил с приказом, он был умницей. Исполненная отточенным движением подсечка, уронила курьера и теперь в руках у кота было три бесплатных пиццы, внутри которых покоилась Любовь.
- Сэр, все готово. - ресницы Ньена были опущены низко, чуть ниже обычного, но это не бросалось в глаза. Кот был Хороший Мальчик. Он заслужил похвалу.

Стоило Лютеру покинуть столовую, ему прямо под ноги бросилась сосиска, одетая во флисовый костюмчик изображающий морковку:
- Ни с места! Вы арестованы по подозрению в убийстве! Все, что Вы скажете будет использовано против Вас! - голос у сосиски оказался низкий, старый, прокуренный.
- Мистер Сосистер, пожалуйста,  не рискуйте! У Вас же совсем скоро истечет срок годности! - маленькая пузатая колбаска взволнованно катилась к своему басовитому напарнику, явно пытаясь его защитить. - Вам осталось всего две недели до пенсии!

Ньен шёл по запаху человека. Чем-то Себастьян кота подбешивал. Может быть, когда у мистера Куриные Ножки сформируется стокгольмский синдром и он обретёт верность семье, будет легче. Преданные питомцы лучше беглецов. Но, вероятнее, место Себастьяна так и останется в самом конце колоды.
- В столовую. Живо. - человек понуро поплелся в нужном направлении. Его скорость не устроила Ньена: кот зло зашипел и резко выбросил вперёд руку, оставив на бедре Себастьяна четыре поперечных полосы, быстро наполняющихся кровью.
По пути обратно в столовую кот заглянул в комнату Ниона:
- Пицца.
С трудом удержавшись от воспитательного пинка для Себастьяна, Ньен зашёл в столовую и беспокойно переступил с ноги на ногу: он ждал Господина Лютера и его новый наряд. Почему-то кожные фартук и перчатки коту ещё раз видеть не хотелось.

За то время, что прошло после бритья, Ньен соскучился. Внешне это не особенно проявляось - кот хмуро стоял, прислонившись синой к стене и сложив руки на груди - но внутри он был напряжен и это напряжение искало выход.
Где же Господин, почему его нет так долго? Чем он таким занят?
Ньен вспомнил голос, читавший сегодня стихи на чужом языке, когтистые пальцы с силой сжали плечо.
Коту нравился голос хозяина и будоражила его речь. Интересно, выражает ли Лютер свой восторг по-немецки - Ich fühle mich so gut! - когда его никто не видит? Или это звучит по-другому: Ich fühle mich fantastisch) -  именно этот вопрос заботил Ньена, когда тот уходил в корзину для белья. 
В столовую пришел лохматый Рэндал и обесчестил пиццы. Себастьян потянулся было к тарелке, но кот предостерегающе щелкнул на него зубами. Рэндал, будучи Принцем Тьмы, мог делать все, что сочтет нужным, особенно, пока этого не видел Господин, но все остальные должны были соблюдать субординацию. Не сметь есть, пока за стол не сел Лютер! Ньену захотелось разбить человеку нос. Он не сводил пристального, напряженного взгляда с Себастяьна, без слов предупреждая того, что движение в сторону еды будет большой ошибкой. Желтое пятно "ОК 1\2" Ниона не требовало пристального внимания: кот был уже воспитан.
Наконец, хозяин вернулся. Ньен тяжело и облегченно выдохнул, преданно смотря на Лютера.

Ньен следил глазами за бормочущей мисс Чаинкой. Взгляд его был расфокусирован. От утомленной Мисс приятно пахло бренди. Запах бренди с чаем переместился в его чашку, кот с интересом заглянул в нее. Глава Дома начал есть, значит, теперь можно и всем остальным. Ньен взял себе кусок грибов с Любовью. Название сулило хорошие перспективы. Кот любознательно рассматривал кусочки грибов, нарезанные очаровательными сердечками, когда хозяин похвалил его за обед, а потом всем сообщил о грядущих переменах. Что-то в тоне Лютера заставило Ньена отложить грибную любовь и насторожиться. Кажется, Господина посетило вдохновение. О, боже. О, нет. Только не публичные разговоры. Только не душеспасительные монологи по очереди. Только не это. За что.
Желая подтолкнуть собравшихся к исповеди, Лютер сделал сенсационное заявление. Ньен незаметно почесал ухо чайной ложкой. Вот, значит, чем занимается Господин, когда остается наедине с самим собой: слушает свой собственный голос. Эта мысль понравилась коту. Какая восхитительная рекурсия: хозяин и хозяин. Хотелось подсмотреть. Тем временем, за столом повисла неловкая пауза, на фоне которой было слышно, как жизнелюбиво жует Айвори-младший.
Ньен тревожно поерзал на стуле. Нион окостенел. Себастьян и его патрон выглядели расслабленно.
- Раз все молчат, я скажу.  - в голосе Рэндала ощущалось превосходство, он знал, что котам не достичь высот его красноречия даже под амитал-натрием, а потому непринужденно демонстрировал свои достоинства, пользуясь удобным случаем.
- Мне нравятся человеческие уши. Но только когда они ровные, красивые. А если они не такие, их всегда можно подправить. - в глазах Ниона отразилась боль. Как-то раз его уши тоже были признаны "неровными". - Вот у Себастьяна уши, что надо. Молочно-белый козелок, идеальной формы ножки противозавитка, красиво темнеющая треугольная ямка... - несколько секунд Рэндал любовался питомцем, а потом ласково ущипнул его за щеку. Себастьян тяжело выдохнул и устало улыбнулся.
Где-то в глубине столовой негромко зажужжала муха. Спокойно тикали часы. Собравшиеся медленно старели.

Отредактировано Nyen (2023-11-15 21:41:13)

Ньен нахохлился и ссутулился. Ему захотелось навредить мисс Чаинке. Или Себастьяну. Или свидетелям Иеговы, что недавно приходили к ним в гости, или...
Выглядел кот пасмурно: он получил прямой приказ от Господина, отступать было некуда, следовало отвечать на вопрос. Хозяин явно был на волне вдохновения, его голос набрал особую глубину и силу, Лютера захватила идея. 
Ньен заглянул в чашку с чаем и сделал глоток, надеясь, что мисс Чаинка не поскупилась на бренди.
- Я курю. - он исподлобья посмотрел на хозяина - То есть курил.  - ничего нового Ньен не сказал, видимо, следовало сознаться в чем-то еще. В голове кота тихо шуршало перекати-поле. - Больше не курю.  - Ньен подумал, что теперь  будет молчать ближайшую неделю или две. Речь получилась унылая. Особенно очевидно это было на фоне легкого выступления Рэндала и эмоционального срыва Себастьяна. - А еще я украл плеер из магазина. И слушаю его по ночам.
Ньену казалось, что с него публично спустили штаны. Чтобы избавиться от липкого чувства неловкости, он жестко пнул то место, где по его подсчетам, должен был находиться сбежавший Нион. Любимый ботинок, который подарил ему хозяин, безошибочно достиг цели.
Нион медленно выполз из-под стола и, опираясь ладонью о стул, с трудом поднялся на ноги. Обведя всех полным отчаяния взглядом, он открыл рот и закрыл его, не издав ни звука. Ньен снова пнул его, на сей раз под колено, еще сильнее, душевнее. Ньену совершенно не хотелось, чтобы хозяин снова заставил его говорить из-за того, что русского недотепу сковала застенчивость.
Получив пинок, Нион вздрогнул от боли и тихо, неуверенно заговорил:
- Я... боюсь потерять свои усы. Как... как уши недавно. Поэтому я всегда ношу с собой запасные. - он опустил глаза и болезненно порозовев, вытащил из кармана несколько помятых усиков, сделанных, по всей вероятности, из коктейльных трубочек. Вместе с усами из кармана выпали какие-то мелкие бумажки и крошки. Обессилев, он упал на стул.

Нион осторожно прижался затылком к руке хозяина и шумно выдохнул. Он попытался вымученно улыбнуться, но не преуспел в этом: новость о вышитых усах показалась ему несколько неоднозначной. Кончиками влажных пальцев он осторожно потрогал накладные усы на своем лице, желая убедиться, что они на месте. Похоже, энтузиазм Лютера добавил Ниону еще один страх. Все тело кота мелко задрожало.
Ньена постепенно отпускало, он глухо, удовлетворенно замурлыкал: хозяин похвалил его откровенность. Быть может, теперь какое-то время все они будут защищены от публичных выступлений.
Не прекращая мурлыкать, Ньен прикрыл глаза. Ему нравилось быть котом Господина. Старый мюзикл "Кошки", книги Терри Прачетта и магия Лютера неплохо поспособствовали его становлению, как кото-личности.
Ньен мягко потерся черным ухом о грудь хозяина и зевнул, показав острые зубы. Он устал, он хотел есть, курить, спать. Он больше не мог говорить.
Рэндал оценивающе посмотрел на Себастьяна, параллельно замешивая в своей чайной чашке корм для питомца:
- Если ты не будешь есть, твои золотые веснушки поблекнут. Или вовсе осыпятся.  Так не пойдет. -  слова Лютера о том, что Себастьян совсем замучен, взволновали Айвори-младшего, из одной ноздри темной струйкой потекла кровь. - Вовремя! - он подставил чайную чашку к носу:
- Что, как не кровь хозяина сможет поднять на ноги любимого питомца! - мисс Чаинка принесла бренди, чтобы заполировать питательную смесь, призванную накормить Себастьяна.
Ниона бил озноб, он смотрел на остывшую пиццу. С одной стороны, хотелось поесть, с другой, он не собирался отходить от Господина, поэтому просто стоял рядом с Лютером и дрожал.
Ньен, чувствуя себя героем дня, умиротворенно мурлыкал, прижавшись ухом к рубашке Господина. Коту казалось, что он слышит медленное и ритмичное биение сердца Лютера. Или это сдерживал рыдания уткнувшийся в стол Себастьян.

Ньен устало откинулся на спину стула и лениво потянулся. Он угадывал, что хозяин был доволен его куцей речью, а значит, несколько минут унижений прошли не зря. Счастье Лютера делало счастливым и Ньена. Сначала он съел тот кусок, что положил ему Господин и только после этого взялся за Грибную Любовь, выложенную шампиньоновыми сердечками. Никотиновый пластырь понемногу успокаивал кота, тот  расслаблялся.
Нион тоже оттаивал: он глазами полными отчаянной любви, смотрел на Лютера и сжимал в пальцах краешек его рубашки, тиская и пачкая  ее.
Себастьян, потеряв волю к сопротивлению, тихо ел с ложечки замешанную на бренди и крови кашу. К нему медленно возвращался здоровый цвет кожи. Рэндал, испытывающий прилив заботы к беспомощному питомцу, от  мучительного сосредоточения, закусил губу. Теперь кровь сочилась по его лицу с двух сторон: из левой ноздри и с правого уголка губ. Не выдержав нагрузки, один из вставных зубов вылетел и с нежным стуком упал на пол. 
- Мой зуб! Самый любимый! - Рэндал гибко, будто в теле не было костей, уполз под стол - Брат, помоги мне, я в беде!  - теперь Айвори-младший ползал на четвереньках под столом, отдавливая острыми коленками ноги сидящих.  - Я не могу его найти! Бобби, Боб, Роберт, вернись! Ты был самым острым, самым хорошим, не бросай меня!  - расстроенный Рэндал, окунулся в пучину печали и сделал крутой рывок, забыв, что у него над головой столешница. Стол перевернулся, погребя под собой котов.
Ньен, настроение которого менялось совершенно непредсказуемо из-за отсутствия сигарет, издал высокий, полный возмущения звук, будто ему прищемили хвост, а потом зашипел и набросился на Ниона, желая сорвать на том гнев. Нион выпучил глаза и побежал прочь на четырех конечностях, Ньен погнался на ним. Себастьян попытался спрятаться подальше, и, пользуясь случаем, сбежать. Рэндал, заметив это, кинулся к нему, но запнулся и растянулся на полу. Началась свалка.

Ньен любил эту кладовку. Это было хорошее расслабляющее место. И Ниону он здесь был не рад. Ну разве только иногда.
Из темноты прачечной за Нионом следило два больших, отливающей мрачной зеленью, как у настоящего кота, глаза. Это Ньен следил за жертвой. В его планы входило как следует оттянуться за счет русского питомца. В кладовке он чувствовал себя вальяжно, как надсмотрщик рабов на сахарной плантации. Впрочем, похожим образом он чувствовал себя и во всем остальном Доме. И все же, прачечная была особым местом, землей таинств, где он мог спокойно подумать о хозяине. Нечего было Ниону сюда соваться без разрешения.
Взгляд кота сфокусировался на краешках круглых ушей, что беззащитно торчали из бельевой корзины. Будто объектив фотоловушки наконец-то нашел лесного зверька. Будто прицел снайперской винтовки обнаружил искомую цель.
Из глотки прорывалось  глухое нетерпеливое мурлыканье. Если бы у Ньена был хвост, его кончик азартно и нервно вздрагивал бы от напряжения. Кот уже практически решил, с чего именно начнет свои развлечения, но тут пришел хозяин. Пришел и начал ласкать Ниона. Ньен сцепил зубы. Все пошло не так как было задумано. Совсем не так.
Теперь броситься на первого кота не представлялось возможным, он был под защитой Лютера.
Ньен тихо и неспешно отделился черным облаком тьмы из общего сумрака кладовки, выходя навстречу Господину. Накопившееся раздражение, граничащее с гневом, не нашло полноценного выхода и теперь медленно отравляло кота изнутри. Все его тело было напряжено , волоски на затылке встопорщились, ноздри подрагивали, в глазах угадывалось подавленное до поры нехорошее озорство.
- Вы звали меня.  - он вскользь глянул на Ниона и этот взгляд не сулил ничего хорошего.  Ньен подошел к Лютеру вплотную, подспудно стремясь вытеснить Ниона из эфира хозяина.

Когда Себастьяну покупали защитный супер-костюм, Нион испытывал белую, нежную зависть: ему хотелось, чтобы хозяин купил ему такой же праздничный и помпезный наряд для самообороны. В сверкающих механических доспехах не страшны ни маргинальные крысы, вооруженные ножами, ни жуткий фургончик с мороженым, ни Ньен со своими садистскими предпочтениями, ни даже русский мороз.
Сейчас, пока Нион дремал в крепких объятиях Господина, он ощущал себя в абсолютной безопасности, словно на нем было десяток непробиваемых костюмов. Он едва слышно мурлыкал, время от времени ласково вдавливая подушечки пальцев в плечо Лютера. Ниону было хорошо.
Чего нельзя было сказать про Ньена. Ему в голову ударила ревность. Кот неслышно крался влед за хозяином, не сводя с него пристального, тяжелого взгляда. Быть прикованным? Нет, не сегодня. Ньен мягко повернул голову в сторону, демонстрируя свое несогласие. Пожалуй, он будет даже рад прогуляться во сне, чтобы на утро обнаружить себя перепачканным в крови. А кто-то, возможно, завтра не проснется. Или проснется в неполной комплектации.
Движения Ньена приобрели опасную замедленность и гибкость: так змея укладывает тугими кольцами свое тело, готовясь затаиться в засаде.
Лютер дошел до главной комнаты и Ньен беззвучно открыл ему дверь. Коту не нравилось, что Господин зачем-то принес в свою комнату Ниона.

Глаза Ньена медленно расширились. Почему-то кот считал, что "молодец" сегодня именно он, Ньен, а вовсе не кот-мойщик машины. Ведь он сегодня... почти не курил, и отнес халат хозяина в химчистку, и победил в честной схватке доставщика пиццы, и держал речь... Одним словом, Ньен остро ощущал несправедливость.
Когда Господин убирал пластырь, кот хмуро смотрел в сторону, а потом начал лихорадочно расчесывать тот участок кожи, к которому крепилась никотиновая наклейка. Ньену казалось, что у него по всему телу ползают аптечные пластыри. Он принялся компульсивно грызть свое предплечье. От этого тревожного занятия его отвлек вид Господина, нарядно мерцающего из полумрака комнаты антикварными кружевами.
Ньен тяжело выдохнул и стал пялиться на Лютера.
И тут пришла новость о рыбалке.
Кот заинтересованно прислушивался к словам хозяина. "Провести время вместе" - это хорошо, это Ньену понравилось. Он приготовился ко сну: стащил через голову черное худи "Nevada". Под худи "Nevada" оказалось худи "Nevada".
Тихий щелчок: во всем Доме погас свет. 
В окнах соседней комнаты мелькнул слабый луч фонарика: Рэндал решил не спать всю ночь, рассказывая с Себастьяном по очереди страшные истории. Ньен был уверен, что самая страшная история обнаружится в горшке Себастьяна, учитывая его сегодняшний ужин.
Рыбалка... Звучало заманчиво. Кот не помнил, когда в последний раз был на рыбалке.  Ему нравился энтузиазм в голосе хозяина. Тяжелое раздражение отступило, в душе, подобно лаве, разливалась горячая привязанность к Лютеру. Ньен с силой сжал зубы, и не совладав с накрывшим его восторгом, забрался в кровать Господина, чтобы свернуться пушистым эллипсом у него в ногах.

Ощутив ногу хозяина Ньен зажмурился от удовольствия. В постели его окутал запах Лютера, окружив со всех сторон. Это было прекрасно: мягкое, теплое умиротворение. Везде был Господин. Уставший кот негромко, размеренно мурлыкал, счастливый тем, что его не вышвырнули из хозяйской постели. Пожалуй, если ему будет разрешено проводить здесь время, у него появится хороший стимул бросить курить. 
Прислушиваясь к едва уловимому дыханию Лютера, Ньен засыпал. Ему снилось, что он поет вдвоем с Куртом Кобейном, а Лютер им восхищенно аплодирует.
Ближе к утру тихо застонал и проснулся Нион. С потолка на кота смотрели призраки. Круглые уши в страхе прижались, а глаза округлились настолько, что им стало тесно в глазницах. Панически озираясь, Нион искал поддержку. Встав на колени он заглянул в постель хозяина. Тот спал с Ньеном. Ниону стало грустно и завидно. Ему тоже захотелось забраться в ноги к Лютеру, но природная робость не позволила этого сделать. Стараясь не смотреть под потолок, где меланхолично плавали привидения, он испуганно заполз под под кровать, и накрыв голову подушечкой с лежанки, зажмурился.
Ньен проснулся рано, еще до будильника. Проснулся и внимательным, немигающим взглядом, смотрел на Лютера. У кота было хорошее настроение, он отлично отдохнул. Хотелось курить, но он провел ночь рядом с Господином. Одно другое уравновешивало.
В голову стучалась настойчивая, назойливая мысль:" Залезь ему на грудь. Ляг на грудь. Так надо. Ляг. Ляг. Ляг."