Ньен не был уверен, что ему следует слушать внутренний голос и пытаться взобраться Лютеру на грудь. Сегодня. Подождать? Воспользоваться моментом? Где граница дозволенного? Залезть. Нет. Да.
Ньен гибко подался навстречу руке хозяина, что гладила его между ушей. Кот приблизился, теперь он лежал ближе к плечам хозяина. Еще немного и он уляжется на Господина сверху.
На призыв Лютера из-под кровати осторожно показались круглые уши. Нион робко оперся о бортик постели, проверяя, насколько серьезно говорит хозяин и действительно ли это говорит хозяин. Нион неуверенно стащил носком одного ботинка второй, после чего, решив поторопиться, пока Лютер не передумал, скользнул к нему в постель, крепко и быстро прижавшись влюбленным, полуразутым комком под бок.
Раньше, когда он был единственным котом, ему жилось спокойнее. Иногда Господин отрезал ему конечности чтобы пришить на их место механические протезы, но Нион расценивал это как проявление любознательности Лютера, и теперь вспоминал об этом с теплотой. Окунувшись в облако ностальгии, он подтянулся выше, ища место, где запах хозяина был сильнее и зарылся носом Лютеру в подмышку.

Ньен не возражал против третьего в кровати. Сейчас это было на руку. Он надеялся, что Господин отвлечется на новоприбывшего, что позволит ему незаметно устроиться у хозяина на плече. Так Ньен и поступил, скребанув по викторианскому кружеву отросшей за ночь щетиной.
Коты мурлыкали. Коты наползали.

В воздухе разливалось благодушие. Паучок под потолком сплел паутину в виде сердечка и умиленно сыпал сверху на семейную постель сушеных мух, подобно тому, как над головами новобрачных подбрасывают рис.
Мускулистое тело Ньена размеренно вибрировало от мурлыканья. Теперь, когда он достиг груди хозяина, его развезло от удовольствия и утренней лени.
Когда Ньен услышал, что Господин приглашает первого кота поехать с ними, его взгляд приобрел опасную остроту: "Ты не едешь". Ньен без слов предупреждал, что лучше коту остаться Дома. Для его же блага.
Нион молчал, испуганно переводя взгляд с хозяина на Ньена. Разумеется, ему очень хотелось поехать на рыбалку, но он кожей чувствовал, что Ньен против. Ньен бросал курить, ему было плохо, следовало поддержать члена семьи и дать ему побыть наедине с хозяином.
Нион неопределенно качнул головой.
Плечи Ниона поникли. Добровольный отказ от рыбалки с Господином отозвался в душе смесью боли и по-христиански жертвенной правильности. Любовь давно спаялась в сознании кота со страданиями. Как-то раз Лютер отрезал ему соски и нос. Господин выглядел при этом настолько ласковым и счастливым, что Нион расценил это как проявление заинтересованности по отношению к себе. Самопожертвование было частью его национальности.
Сейчас, глядя на Лютера, он также испытывал  печаль и нежность  одновременно. Он думал о бледных руках хозяина, которые не сможет видеть весь день, он ушел вглубь себя, в сабспейс. Его глаза помутнели.
Ньен нехотя покинул постель хозяина. Сделал он это с текучей грацией крупной, сытой рыси.
- Да, Господин, я соберу вещи.  - он медленно зевнул, продемонстрировав полный рот белых зубов, которые собирался почистить, когда Лютер закончит умываться.  - А ты,  - это было обращено к Ниону - проверь Рэндала.
Ньен выскользнул из спальни и осторожно, очень осторожно, приоткрыл дверь чулана. Он был готов ко всему.

Когда Нион услышал хищное обещание свежей рыбы, его лицо посветлело. Кот упал на колени, вытянув перед собой руки, выражая тем самым, высшую степень благодарности. Если бы он мог, то улыбнулся, но у него, как и у многих русских, с этим были серьезные проблемы.

Сначала были швабры.  Они просыплись на Ньена, точно камнепад в горной местности. Одна из них прилетела коту точно в лоб, вызвав возмущенное шипение. Чулан был уютным, темным местом, намекавшим на дела, которыми стоит заниматься вдалеке от посторонних глаз. Курить, например. Впрочем, это была лишь иллюзия: Дом всегда следил за тобой, кем бы ты не был.
Как раз в эту минуту Себастьян имел счастье в этом убедиться. Густые кудри торчали во все стороны, казалось, что кто-то пропустил через них электрический ток. Человек, сам того не замечая, в отчаянии запустил пальцы в волосы: его нашел этот жуткий тип в шапке с кошачьими ушами и теперь снова будет мучить.
Себастьян попятился, в поясницу воткнулся рыболовный крючок.
Тут в проеме показалась пламенно-рыжая голова Рэндала. Странно, но именно сейчас человек был почти рад его видеть. Все лучше, чем этот неко-маньяк.
- Поспать! Да, я просто хочу поспать!.. - он беспокойно протиснулся мимо Ньена и спрятался за спиной своего хозяина.
Глядя вслед сонно уходящему Рэндалу, Ньен подумал, что фамильное чувство стиля у них с Лютером было налицо. В траурном костюме Айвори-младшего угадывалась та же похоронная элегантность, что и во многих нарядах Господина Лютера.
Ньен углубился в кладовку. Там он нашел много всего нужного. Спиннинги, рыболовную шляпу и медвежий капкан. Все эти ценности он принес под дверь хозяина.

Когда Господин открыл дверь, Ньена охватило такое восхищение, что под тяжестью чувств ему захотелось, подобно Ниону, упасть на пол ниц, в ноги хозяина. Настолько хорошо тот выглядел.
Кот медленно приоткрыл рот и молча уставился на Лютера. Его ослепила Красота. Господин выглядел, как настоящий хищник, охотник. Так, как должен был выглядеть. Это очаровало Ньена и тот оцепенел.
Из эстетического транса его вывели слова Лютера про Нану. В душе шевельнулась ревность. Единственная девушка в Доме находилась на особом положении и это нервировало Ньена. Он знал, что Господин относился к девочкам особенно трепетно.
От ревности у кота свело челюсти. Ему захотелось пойти в подвал, вслед за хозяином, но приказ был "ждать". Чтобы чем-то себя занять, он пошел умываться.
Хотелось курить. Было капризно. Нужна была жертва.
Чтобы справиться с беспокойством пришлось укусить себя за основание ладони.
Чуть позже Лютер вернулся с наживкой. Ньен с интересом заглянул в коробку. Внутри неторопливо двигались упитанные жгутики цвета слоновой кости.
"Откуда?"
Ньен поднял глаза на хозяина, который как-то компульсивно почесывал место чуть пониже виска.
"Из головы Короля".
Кот медленно выдохнул, послушно следуя за Айвори-старшим. Кто знает, вдруг теперь Господину станет легче. Как становилось лучше людям, которым в старину при мигренях делали кровопускание. Меньше крови - меньше давление на череп. Меньше опарышей, больше простора для мыслей.

Очарованный красотой хозяина, Ньен загипнотизированно следовал за Лютером. Когда кот вышел на улицу, свежий воздух отрезвил его. Ньен вспомнил, что в холодильнике лежит нетронутая вчерашняя курица-гриль. Вот её звёздный час. Кот вернулся в Дом, быстро взял бумажный свёрток, на котором в некоторых местах поступили аппетитные пятна масла, и бережно убрал цыпленка в багажник.
Ньен сел в салон как раз вовремя, чтобы услышать финал драматичного радио-спектакля.
- Сэр, Вы оформляли заказ на самокаты. Сегодня их должны привезти. - кот завёл машину и неспешно выехал из двора. Он счёл необходимым напомнить про заказ, так как считал, что Господину следует быть готовым к возможным последствиям, когда они вернутся обратно.
Если посылку получит Рэндал, он наверняка решит прокатиться на самокате по дому. А потом, экстренно затормозив у какой-нибудь стены, будет вести долгие монологи с останками "Христоса", обсуждая с небесами смысл и глубинную суть случившегося.
Ньен мельком глянул на карту, желая убедиться,  что едет правильно, после чего перевёл внимательный взгляд на хозяина.

В ответ на ласку Ньен довольно наклонил голову набок, но быстро был развернут к дороге.
Интересно, на чем придет доставщик самокатов? На самокате? А кому выпадет счастье встретить его вместе с прицепом из самокатов-самокатов-самокатов? Если это будет Себастьян, наверняка, он попытается сразу же укатить, точно святой отец из радио-спектакля. Кот был уверен, что ничего у человека не получится: Рэндал дождется, пока Себастьян ощутит головокружение от успешного побега, после чего  схватит его из-за кустов за худую веснушчатую лодыжку.
А если курьера встретит сам Темный Принц, с курьером останется попрощаться навсегда. Ньен вспомнил, как Господин Лютер педантично и заботливо застегивал на младшем брате белую рубашку. Рэндал при этом выглядел, как молодой лис, которого ласково гладят по животу: лукаво и снисходительно.
Пожалуй, самым оптимальным вариантом для доставщика было бы встретиться лицом к лицу с хозяином Дома:  вежливым и аристократичным Айвори-старшим. Ньен не удержался, и снова посмотрел на Господина. Как хорошо побыть с ним вдвоем, наедине, без странных выходок остальных членов семьи. Но и без сигарет.
Кот шумно сглотнул, затормозил у реки и вышел из машины, собираясь вынуть из багажника походные принадлежности.

Какое-то время кот прислушивался к пению хозяина, это расслабляло. А вот невозможность закурить, напротив, нервировала. К никотиновым пластырям он был настроен агрессивно, видя в них не союзников, а диверсантов. Господин сегодня про них забыл, а коточел предпочел ему не напоминать.
Лягушачьи внутренности поблескивали, точно самоцветы. Привлеченные их волшебным сиянием на поляну медленно слетались вороны.
Пора было выполнять приказ. Трудно ставить королевскую палатку, если ты не самый большой специалист по походам, а еще тебя ломает без стимуляторов. Подрагивающие влажные пальцы неприятно проскальзывали по металлическим креплениям, сосредоточиться на деле не выходило.
Наконец, палатка была установлена. Кот не был уверен, что сделал это правильно, внешний вид походного жилища не внушал чувства надежности.
Ньен понимал, что к нему подкатывает один из регулярно повторяющихся приступов немотивированной агрессии, которые часто заканчивались жертвами. Выйти из этого бешенства, что закручивалось в нем, подобно тугой пружине, было непросто. Требовалась хорошая встряска. Охота, драка или еще какая эмоциональная разрядка.
Он с силой провел когтями по стволу дерева, оставляя на нем глубокие светлые следы. Теперь это территория Ньена. А если кто-то - турист - решит в этом усомниться, он испробует эти когти на своей шкуре.
Сейчас не помешал бы кто-нибудь, кто смог бы Ньена развлечь. Парочка крыс, например. Или Себастьян. Хотя Себастьяна пытался защищать Рэндал, это было определенным препятствием на пути кошачьих развлечений.
Интересно, Рэндал действительно брат хозяина? Или Господин, страдая от одиночества, выиграл его лет сто назад, на какой-нибудь деревенской ярмарке?  На аттракционе в духе "Отгадай вес животного и получи его в подарок".
Учитывая, что сам Рэндал время от времени был озабочен поисками младшего брата для себя, такой вариант не казался коту совсем уж фантастическим.
Лютеру явно не хотелось жить одному. Порой, когда Ньен призывался на очередную воскресную фотосессию, он вспоминал рассказ какого-то дохлого писателя. "Ревун". Про огромное морское существо, что было единственным представителем своего вида. Мучаясь от бесконечной тоски по родственной душе, оно приняло за себе подобного мертвый каменный маяк.
От этих мыслей приступ злости понемногу отступил, его сменила болезненная, тревожная нежность по отношению к Лютеру. Чуть ниже четырёх рваных царапин  Ньен вырезал когтем сердечко. А еще ниже, зачем-то, маленький, но бодрый член.
Раздался тоскливый скрип. От неожиданности кот вздрогнул и резко обернулся. Под траурное карканье ворон медленно покосилась и рухнула палатка, подняв своим грузным телом, огромное облако пыли.

За годы проведенные рядом с хозяином, Ньен хорошо научился понимать его настроение. Нет, не так. Он ощущал настроение Лютера. Воспринимал его всем своим существом и естественным образом подстраивался, если, конечно, был здоров. Это явление напоминало мерцающие танцы головоногих моллюсков, которые находя себе пару, начинали сиять в унисон.
Сейчас кот инстинктивно угадывал, что Господин испытывает к нему нежность, родственную той, что кипит внутри него самого. Ньен преданно заглянул в ласково щурящиеся бумажные наклейки:
- Мррр!.. - звук звучал очень любяще, почти надрывно, словно в душе Ньена шевельнулась тень кошачьей весны.
Ставить палатку вместе, какая хорошая идея! Теперь обустройство лагеря не казалось коточелу таким бесячим занятием, напротив, он получал удовольствие от процесса. Все происходящее наполнилось смыслом: он не просто механически сражался с упрямым укрытием, он заботился о своем Короле.
От этих мыслей Ньен, незаметно для себя, тихо и ритмично напевал переливчатые кошачьи песни:
- Мр-мр-мр. Мр, мр, мр. - мелодия отдаленно напоминала "Rape Me", Нирваны.
- Я уверен, что мы вернемся домой с хорошим уловом, сэр.  - кот протянул хозяину длинный спиннинг. Наверняка здесь полно морских трофеев: мало ли что можно выловить на наживку из головы Лютера. Подводную лодку времен Второй Мировой, например.

Ньен, прекрасно осознавая торжественность момента, неспешно, почти величественно, принял спиннинг из рук Господина. Ему не хотелось, чтобы хозяин уходил, но оспаривать решение Лютера было бы странно:
- Сэр, в багажнике курица-гриль. - кот любил цыплят и надеялся получить на завтрак сэндвич с румяным, утонувшем в масле, куренком. Ньен знал, что Господин хорошо готовит: особенно ему удавались отбивные из бухгалтеров, жаркое из бездомных и черничные блинчики.
Кот шумно сглотнул: хотелось есть.
Теперь оставалось только ждать, расслабленно следя за поплавком. Странное занятие, не слишком азартное, но именно в этом и состоит смысл рыбалки. Ньен лениво и сонно прикрыл глаза. Сейчас, сидя без дела в одиночестве, он с новой силой ощутил желание затянуться. Тяга была такая, что коточел тихо поскрипывал зубами, сам того не замечая. Наверное, стоило вытряхнуть из Ниона еще одну самокрутку.
Из напряжённого раздражения его вывел дрогнувший в руке спиннинг: поплавок пришел в движение.
Зрачки Ньена расширились, он, с трудом сдержал хищное желание одним нетерпеливым рывком вытащить леску, и вместо этого начал мягко сокращать ее длину. Медленно, медленно: спешка могла все испортить и поставить крест на улове.
Наконец, из воды показалась добыча. Еще немного и она была полностью извлечена из реки и теперь повержено обмякла, изредка вздрагивая в последних муках сопротивления.
Это был рваный, покрытый тиной, сапог. С одного края его подошва отошла и Сапог пользовался ей как челюстью, полной зубов. Внутри Сапога слабо мерцала чья-то зеленоватая нога.
- Мяу. - Ньен позвал хозяина, чтобы продемонстрировать ему свой улов.

Господин произвел переодевание: сколько же у него костюмов! Интересно, он умеет перемещаться в прошлое или так долго живет, что успел застать огромное количество эпох?
Как-то раз, Рэндал испортил пылесос - чему Ньен был в тайне рад - и ругая брата хозяин употребил странное выражение: "это мой любимый пылесос из 1967 года!" Логичнее было бы сказать "пылесос 1967 года". Впрочем, неважно. На самом деле, точный год изготовления пыле-сосальщика кот не помнил и просто радовался, что этому монстру пришел конец.
- Спасибо, сэр. Удачного Вам заплыва. - коточел проследил за тем как сильное тело Господина, убранное в полосатый купальник, скрылось под водой и взял в руки сэндвич. Вкусная еда. Жаль только, что хозяин не завтракает сейчас с ним, а уплыл.
Кот тяжело вздохнул и отложил недоеденный сэндвич: ему остро хотелось курить и теперь подташнивало. Надо было найти дома окурок, выпорошить его и посадить в подвале табак, надо было вытряхнуть все пепельницы, надо было обыскать крысиные гнезда: эти гады много чего наворовали, надо было, надо...
Скачущие, лихорадочные мысли были прерваны новым движением поплавка. Уныло разведенные уши кота быстро поднялись вверх в охотничьем азарте.
Ньен стал укорачивать леску: ого! что-то тяжелое, что-то крупное!.. Очень крупное! Как раз, так и хотел Господин! Наверняка, когда Ньен покажет ему эту огромную рыбью тварь, хозяин в качестве похвалы разрешить ему выкурить сигарету... Какая же тяжелая штуковина, целое Лохнесское чудовище, за такую добычу можнно попросить и две сигареты...
Длина лески сокращалась, вокруг поплавка шли круги, вода вспучивалась.

Ньен собрался с силами и сделал трудный, тяжелый рывок. Из воды восстало каре. Даже отягощенное речной влагой, оно было узнаваемо для кота. Он бы узнал эту прическу и на ощупь, лишенный глаз.
- Мастер Лютер. Вы всплыли. - немного оторопело поприветствовал хозяина коточел. Круглые глаза Ньена чуть удивленно проводили Господина. Тот выглядел неоднозначно: зеленые эполеты водорослей делали его похожим на капитана судна, что потерпело крушение, но смущенная осанка намекала на некоторую сконфуженность. Кажется, заплыв был не особо удачным. Ну и ладно, зато теперь хозяин снова с ним.
- Мрр. - кот выразил свое вибрирующее удовольствие данным фактом. - Да, сэр. Вот они.  - Ньен кивнул головой в сторону подноса. Хорошо, что Господин решил перекусить, когда он был голоден, то представлял определенную опасность для всех, кто находился в радиусе мили от него. Голод гасил его гуманизм и мораль, заставляя смотреть на вещи очень практично, с позиции собственного выживания. Лучше бы Лютеру не голодать.
Тем временем, поплавок снова упруго ушел под воду. Никогда еще у кота не было такой бодрой рыбалки. Он в очередной раз напряг мускулистые руки, осторожно пытаясь вытащить из воды свежую добычу. Ньен нервничал, в организме была нехватка никотина, ничего толкового он так и не поймал, Господин был расстроен случаем с заглатыванием сапога... Следовало постараться.
Плечи ныли от напряжения, кот сражался с речным жителем. Наконец, из воды показалось что-то... вода не позволяла хорошо рассмотреть улов, волны делали силуэт размытым, ускользающим... Кот прищурился, мучительно фокусируя зрение.
Это были, мать их, руки. Почти без ногтей, те, видимо, отвалились из-за мацерации, с приятно припухшими под воздействием времени, пальцами.
- ...мр?.. - опять человечьи куски. Где же рыба?
Вслед за руками медленно всплыла голова. И лицо ее выражало крайнюю степень обиды, смешанной с недовольством.

Ньен по губам читать не умел, а именно эти губы не вызывали желания на них учиться.
- Морзянка. - приказал он утопленнику - Говори, где клюет, тогда отдам ногу. Не скажешь, отрежу ту, что осталась. - в доказательство серьёзности намерений кот достал охотничий нож, и провел его спинкой себе по горлу. Вышло доходчиво.
Водяной картинно закатил мутные глаза, видимо, его все достало, после чего запустил опухшую руку в карман, доставая из него проржавевшую банку консервов. Заторможенный бросок, и банка летит в руки кота. Ньен поймал ее одной рукой и удивленно уставился на снаряд. Консервированная кукуруза. Судя по виду, дата ее изготовления терялась где-то во временах Великой Депрессии.
Утопленник потыкал в коробочку с опарышами, после чего красноречиво покрутил гнилым пальцем у виска. Кажется, он намекал на то, что  столь волшебная наживка обычную рыбу точно не привлечет.
Пока опешивший Ньен расшифровывал его пантомиму и оценивал бартер, мокрый труп вылез из речки и выставил вспухшую руку за своими комплектующими. Кот молча протянул обутую в модный сапог ногу, после чего вскрыл своим ножом консервную банку. Пахло содержимое неважно, но выглядело красиво: золотистые, похожие на крохотных цыплят зерна, были по-прежнему крепкими и яркими.
Коточел насадил одно из них в качестве наживки. Где-то он читал, что у рыб острое зрение и они хорошо реагируют на цветные наживки.
Кот обернулся к хозяину, желая позвать его к себе:
- Мр?  - после призыва Ньен подпер подбородок тыльной стороной ладони и принялся ждать карпов.

По лесу разносился дробный стук маленьких колесиков - это два самоката отважно спешили к лагерю семьи. Один из самокатов был украшен отрезанным человеческим ухом, вероятнее всего, курьерским. Ухо служило путеводной звездой, к нему был прилажен фонарик.
- Брат! В Доме нашествие странных чуваков в капюшонах! - Рэндал явно был воодушевлен. Любые события связанные с потенциальным кровопролитием вызывали у него ажиотаж. А вот его спутник - коточел Нион, напротив, выглядел тоскливо. Чуваки в капюшонах вызывали в нем тревогу. У него не было сил разбираться с очередным явлением кровожадных психов. Ему просто хотелось, чтобы Господин Лютер поиграл с ним в кошачью пищалку, чтобы назвал "своим котенком" и прижал к груди.
- Мр!.. - брови русского кота сложились трагичной дугой.

Ньен недовольно повернулся на звук: нигде нельзя уединиться с хозяином. То утопленники морзят, теперь вот вам, пожалуйста, прикатила семья. Кот хмуро, исподлобья, смотрел на новоприбывших, медленно переводя тяжелый взгляд с одного на второго.
Он просто хотел побыть в лесу с Господином Лютером, какого, спрашивается, хера, Рэндал вообще схватил его кинжал? Злиться на Рэндала было опасно, он был брат хозяина и владел сильной магией. Случился перенос агрессии: кот вонзил острый, полный гнева, взгляд в Ниона. Еб твою, дурака, мать! Чем ты занимался, глупый кот, почему не остановил Айвори-младшего от его занимательных проделок?
Ньен кипел изнутри. Курить. Убивать. Есть печень врагов. Курить. Набить морду Ниону. Курить!
Нион, хорошо понимавший окружающих без помощи слов, почувствовал, что ему угрожает опасность от его собрата, и старался держаться поближе к хозяину. Если бы его накладной хвост мог двигаться, он бы опасливо поджался: 
...страшно, как страшно, Господи. Опять злые люди, опять убийства.
Нион, и без того бледный, сейчас по цвету напоминал мел. Он достал из кармана маленькую бутылочку и отпил из нее,  а остаток протянул Ньену, надеясь задобрить того. Ньен рывком отобрал бутылочку, опустошил ее и зло выбросил в сторону, после чего направился к машине. Вся его осанка выражала плохо контролируемое бешенство.
Нион, огорченный тем, что его сородич намусорил в лесу, молча подобрал пустую бутылочку и убрал в карман.
Нехорошо мусорить.
Пьяным садиться за руль тоже нехорошо, но коты, кажется, это не особо осознавали.
Рэндал, окрыленный предстоящими приключениями, проворно складывал исусьи самокаты в багажник. На волне нежности к божьему сыну, он оторвал одно из распятий с руля - кажется, это был самокат Ниона, и умело прикрепил себе на грудь, как праздничную брошь. Красивые руки в белых перчатках ласково, даже чуточку блудливо, поглаживали раздетого Христа.
- Теперь мы под защитой. Осталось защитить Себастьяна.
Когда все были в машине, Ньен завел мотор и выехал из леса. Пора пустить кому-то кровь.

Ньен молча наблюдал за тем, как его хозяин разбирался с предъявляющим претензии продавцом. Он был напряжен, точно тетива лука, готовясь в любой момнт, в случае необходимости, дать истцу ответ. То есть дать ему в бубен.
Впорчем, до этого не дошло: Господин возместил материальный ущерб добровольно, при помощи сладостей и игрушек. Это логично: хозяин любил Рождество, а Рождество было тесно связано с конфетами и игрушками. Мельком глянув в лицо кукле, Ньен внутренне дрогнул: судя по ее глазам, она видела вещи. Страшные вещи.
Кот подумал, что если кого продавец и сможет приманит на этот выкуп, то только полицейского, выслеживающего педофилов под прикрытием. Что, впрочем, тоже неплохо.
Нион, в надежде найти еще конфет, молча ощупывал нижнюю часть своего сиденья. Может быть, он искал вовсе не конфеты.
Фургончик, газанув облаком сахарной ваты, затормозил у Дома. Карбюратор засмеялся звонким детским смехом, что по мере остановки двигателя перешел в низкий потусторонний звук, похожий на несварение.
Из Дома доносилась заунывная песня. В окне мелькнула безликая фигура в балахоне.

Нион, тяжело выдохнув, бережно положил невзрачный маленький пакетик на землю и ссутулился. Кажется, кот ссутулился еще сильнее обычного.
Он опустил глаза и подошел к хозяину. Странные рыболюди внушали Ниону тревогу. Нион понимал, что им, скорее всего, каюк, раз ими был недоволен Господин Лютер. И это было правильно: захватчики Дома повели себя нагло. И все-таки... Они тоже были живыми. Вроде бы. Наверняка, у каждой рыбки с ногами где-то были дети-икринки, а для того чтобы сами рыболюди появились на свет, их родителям когда-то пришлось совершить геройский прыжок лосося...
Ниону стало грустно. Он вспомнил свой учебник по английскому языку. Основными персонажами там была семейная пара и дела у этой пары шли из рук вон плохо. Они постоянно роняли на себя свежеприготовленную еду и пачкались в соусах. Они обжигались кипятком и ломали руки. После всех этих травмирующих событий супруги увлеченно рассказывали друг другу к какому врачу собираются пойти и в какую прачечную сдать одежду. Несмотря на висящий над ними рок, они продолжали жить. Аж жутко становилось.
Ниону было искренне жаль эту пару. Почти так же сильно, как и рыбьих людей сейчас. Он печально прижался к Лютеру и осторожно укусил его за ворот рубашки.
На губах Ньена играла спокойная ледяная усмешка. Кот опасно опустил голову, точно бык, что готовится поднять на рога раздражающего матадора:
- Да, сэр.  - как-то незаметно в руках коточела появился охотничий нож. Глаза блестели восторгом предвкушения. На ужин ожидалась печень трески.
Ньен бесшумно вошел в Дом.
Рыбьи захватчики стояли вокруг обеденного стола, на котором горели свечи и были разложены книги. Под потолком висел подвязанный за голубоватые запястья один из последователей. Его тело было вскрыто от самого мечевидного отростка до промежности. Из ровных, гладких краев раны стекала красно-черная кровь, остро пахнущая морем. Часть внутренностей выпала, больше не будучи защищенной брюшной стенкой, а часть, не желая покидать своего владельца, свисала глянцевой гирляндой почти до пола.
Жертвенный послушник медленно поднял веки подернутых желтоватой мутью глаз. Он был еще жив.
Рядом с ним висел Себастьян. Пока еще нетронутый ритуалом, но уже заботливо раздетый. Молочную кожу украшали пентаграммы и фрагменты заклинаний, явно написанные кровью его болтающегося под полком соседа. 
В центре колдовского круга стоял (самый злой и хитрый) Жрец. В его руке был зажат ритуальный кинжал.
Расширившиеся глаза Ньена неотрывно следили за магом, что узнаваемо пах наполненными йодом водорослями. Кот коротко облизнулся и тихо уточнил, не оборачиваясь к хозяину:
- Этого, сэр?